Путеводитель по ЮАР и Южной Африке

Опубликованные источники можно поделить на ряд групп. Наибольший интерес представляют первые пять, куда соответственно вошли мемуары, периодика, произведения художественной, общественно-политической литературы и научные исследования, авторами которых являются интеллектуалы. К шестой группе были отнесены интервью.

Седьмую составили материалы официальной иммиграционной политики: тексты законов, парламентские дебаты, дипломатическая документация, циркуляры и разъяснения к ним. Восьмая включила статистические источники, девятая – официальные документы государственной политики, международных организаций, справки об итогах работы комиссий, занимающихся анализом «утечки умов» из стран Африки. К десятой были отнесены библиографические справочники, индексы цитируемости, биографические издания, составленные на основе анкет и личных опросов, к одиннадцатой – частная переписка.

Особое значение в контексте данного исследования имеют мемуары, весьма специфический, субъективный по характеру, вид источников. Они могут искажать описываемые события, независимо от того, кем, когда, как и при каких обстоятельствах создавались, и обладают рядом недостатков, прежде всего, в силу своей эгоцентричности. Автор, даже если он пишет о других людях и событиях, «говорит больше о себе». Поэтому на основе воспоминаний не всегда можно адекватно оценить взаимоотношения между людьми или ситуацию, находящуюся в центре повествования.

Кроме того, авторы, сосредоточив внимание на раннем периоде жизни: детстве, юности, механизме формирования личности, творческих исканиях – нередко (в силу комплексов или из патологической скромности) склонны умалчивать о наиболее значительных вехах карьеры и тем более о негативных моментах и факторах, осложнявших им жизнь. Они идеализируют события, свидетелями которых были, поступки друзей и единомышленников.

Анализ творчества дан сквозь призму времени и перемен, которые произошли в мире во второй половине XX века. Эволюцию взглядов художника О.Огуйбе связывал с такими событиями, как провозглашение независимости в Нигерии (1 октября 1960 года), гражданская война (1967–1970) и геноцид против народа игбо, к которому они оба принадлежали.

Именно отсюда, по его мнению, проистекал интерес У.Эгону к проблеме Изгнания и Исхода, судьбам расы и диаспоры, будущему человечества, сюжетам, определившим этапы его деятельности. Богатство социального и интеллектуального опыта художника и использование многофакторного метода для его изучения, определили несколько граней исследования. Оно может рассматриваться как хроника жизни и деятельности самого британского из африканских и самого африканского из британских художников XX века.

Вне поля зрения авторов биографий осталось немало проблем. Без ответа осталось немало вопросов. Что заставило десятки тысяч людей, представляющих интеллектуальную элиту африканского общества, прийти в движение и покинуть континент? Что искали они на чужбине? Что помогало им выжить, и, наконец, существует ли механизм их интеграции в западное общество и насколько он связан с процессом универсализации и интернационализации политики, науки и культуры?

Источниковая база исследований включает опубликованные и неопубликованные материалы и документы. Неопубликованные источники немногочисленны и представлены перепиской с Олу Огуйбе, Али Мазруи и другими не столь известными в среде диаспоры интеллектуалами и интервью с ними. Параллельно шел опрос компьютерных пользователей посредством электронной связи.

В справочнике «Литературное изгнание в XX веке» представлено 26 фамилий африканцев. Данные других изданий позволяют судить о том, что их гораздо больше. В ходе работы над диссертацией было выявлено, по крайней мере, несколько сот имен тех, кто подолгу жил и работал за рубежом. Их биографии раскрывают механизм становления личности интеллектуала и изучаются не только ради них самих, но ради той информации, к которой они открывают доступ.

Нельзя не учитывать, что интеллектуальная история «африканского зарубежья» складывается из сотен тысяч судеб и генетически связана с деятельностью африканцев, первыми, в XVI–XIX веках, получивших дипломы европейских университетов. Ее составляющими, плотью и кровью являются люди, и феноменологически она может выглядеть как совокупность биографий отдельно взятых личностей.

Среди современных африканских интеллектуалов лидером по числу написанных о нем книг и статей является В.Шойинка. Книга В.Бейлиса «Воле Шойинка», являясь единственным в отечественной африканистике исследованием, посвященным жизни и творчеству В.Шойинки в период, когда он еще не был лауреатом Нобелевской премии, но в определенных кругах нигерийских политиков уже считался диссидентом, представляет особую ценность.

Работа постоянно живущего в Нью-Йорке, нигерийского филолога и историка искусства О.Огуйбе «Узо Эгону. Африканский художник на Западе», любезно присланная им экспресс-почтой из США в дар автору монографии, повествует о судьбе, возможно, самого выдающегося африканского живописца и графика XX века.

Обращение к жанру интеллектуальных биографий предусматривало освещение эволюции взглядов и интересов изучаемого объекта. Своеобразие личности интеллектуала проявлялось в характерной способности меняться на протяжении всей жизни, до самой смерти находясь в состоянии духовного роста и созидания.

Активизация способностей и творческих возможностей эмигранта на чужбине, по мнению А.Тойнби, подтверждает эмпирически мысль, выраженную мифами Исхода и Изгнания, о том, что выход на новые рубежи дает толчок интеллектуальному развитию.

Находясь вдали от родины, в меньшинстве, тем более в одиночестве, интеллектуал, если он еще и «сильная личность», «медиум», «гений», «сверхчеловек», являет собой «дрожжи в общем котле человечества», выступает как генератор теорий и идей. Однако за исключением А.Ассенсо и О.Огуйбе никто из исследователей не ставил перед собой задачу изучения жизни и деятельности африканского интеллектуала за пределами Африки.

Между тем, к концу XX века был накоплен большой материал, требующий детальной обработки и осмысления. Появилось множество новых имен. В ходе двух последних десятилетий были изданы десятки биографических справочников. Они формировались на основе различных критериев и включали сведения об исторических деятелях, ученых и писателях африканского и афро-американского происхождения, тех, кто пережил изгнание.

Анализ содержания сборников потребовал пересмотра устаревших взглядов на вклад африканцев в развитие мировой науки и культуры. Изучение биографий в этой связи может сыграть не последнюю роль.

Следует признать, что, стремясь «переписать историю», сторонники афроцентризма способствовали накоплению эмпирического материала, а, желая развенчать миф о патологической лености и невежественности африканцев, первыми проявили интерес к интеллектуальной истории диаспоры.

Как социальный феномен африканские интеллектуалы в последней трети XX века привлекали внимание ученых. Они были предметом специального исследования в книге А.Мазруи «Политические ценности и образованный класс в Африке», в монографии И.Т.Катагощиной «Интеллектуальная элита в странах Тропической Африки: университеты, власть, общество», в монографии и диссертации B.C.Мирзеханова «Интеллектуалы, власть и общество». Авторов привлекало творческое наследие интеллектуалов. Однако никто из них не заострял внимания на их жизни и деятельности вне Африки.

Поворот исторической науки в сторону фактов и событий, произошедший в ходе последних десятилетий, привел к возрастанию роли повествовательных жанров в исследовательской литературе. Во второй половина XX века под воздействием идей Л.Февра и М.Блока произошло «очеловечивание» истории. Структурный анализ явлений уступил место человековедению.

Жизнь отдельных представителей африканской диаспоры привлекла внимание исследователей. Как следствие, было написано немало биографий политических деятелей, исторических и литературных портретов. Их авторов объединяла вера в возможности человека – в уникальность, индивидуальность, гениальность тех, о ком они писали. За каждым очерком скрывалась личность, которая формировалась временем и окружением.

Отсутствие внимания к интеллектуальной истории «африканского зарубежья» объясняется «молодостью» и «распыленностью» африканской диаспоры по странам и континентам, ее малыми размерами, не диверсифицированной структурой, и то, что ученый-африканист впервые предпринял попытку аккумулирования информации о молодых интеллектуалах (на примере Франции 80–90-х годов), свидетельствует в пользу актуальности проблемы.

В университетах США и Канады молодые исследователи – африканцы также проявляют интерес к изучению данных категорий на уровне социологии и интеллектуальной истории, что позволяет предположить, что появление комплексного труда, посвященного интеллектуалам «африканского зарубежья», возможно в ближайшем будущем.

К концу XX века сложилось, по крайней мере, два, едва ли не прямо противоположных, подхода к изучению «африканского зарубежья». Сторонники первого (условно его можно назвать европоцентристским) исходили из идеи единства человеческого рода, отстаивая тезис об интеллектуальном равенстве представителей всех этносов и рас.

Сторонники второго – афроцентристского – демонстрировали специфику психологии и культуры африканцев. Они оперировали терминами: «душа», «ритм», «дух», «африканская исключительность» – и настаивали на уникальности африканского менталитета. Ш.А.Диоп и М.К.Асанте высказывали тенденциозные взгляды на происхождение африканской цивилизации и приоритеты в развитии мировой науки и культуры.

В целом приходится констатировать, что политика и практика АНК освещалась в основном в рамках журнальных статей. Исключение составляют лишь работы В.И.Тихомирова «Демократический и черный национализм» и «Марксизм и левый экстремизм» из его серии «Развитие политической мысли в ЮАР», однако их «заданность» и некритическое использование в основном вторичных источников вряд ли позволяет считать их полноценными научными трудами.

Приходится выразить сожаление, что в 1990-х годах новейшая история АНК практически перестала быть предметом исследования отечественных ученых, которые по понятным причинам сосредоточились на изучении закрытых ранее архивов, прежде всего документов Коминтерна.

Что касается ученых Запада, то подаем движения против апартеида в начале 1960-х годов на какое-то время вызвал их значительный интерес. Наиболее известными в этом отношении стали книги американских исследователей Эдварда Фейта «Восстание в городах Южной Африки» и Ричарда Гибсона «Африканские освободительные движения: современная борьба против правления белого меньшинства».

Однако обе они не отличаются объективностью в рассмотрении деятельности АНК. К тому же эта две книги, особенно труд Фейта, базируются во многом на публикациях ренегатов освободительного движения, а также материалах судебных процессов над борцами против апартеида, содержавших немало искажений истории.

Литература, в которой авторы сайта скрупулезно искали звенья в цепи изучения такого феномена, как африканские интеллектуалы за пределами Африки, многообразна: это труды по истории, социологии, филологии, психологии и ряду других гуманитарных наук. Интеллектуалы диаспоры никогда вплоть до начала XXI века не рассматривались комплексно – как социальный феномен.

Африканисты, американисты, специалисты в области европейских исследований, считали, что эти сюжеты лежат за рамками их специализации. Социологи, психологи, культурологи, философы, как правило, не располагали необходимым объемом информации и навыками, чтобы изучать столь очевидный «социокультурный гибрид», хотя, возможно, именно в рамках социальной антропологии он был впервые замечен.

Долгие годы в исследовательской литературе не уделялось сколько-нибудь значительного внимания ни африканским интеллектуалам вообще, ни интеллектуалам диаспоры в частности. Их существования не замечали, что было связано с некой предвзятостью в отношении к ним, с тем, что в историографии на протяжении десятилетий сомнению подвергался сам факт наличия у народов Африки собственной истории и культуры.

Интерес к проблеме, казалось, должен был возрасти по мере увеличения числа африканцев, сумевших обрести признание за пределами континента. Однако этого не произошло. В 2002 году вышло в свет социологическое исследование «Африканские интеллектуалы во Франции», но его следует рассматривать скорее как частный случай.

Следует иметь в виду, что характер труда не позволяет интеллектуалам Африки в полной мере консолидироваться ни на социально-профессиональной, ни на этно-расовой основе. В большинстве своем они дистанцированны от государства и общества, и любые центробежные и центростремительные связи в их среде являются временными и условными. Поэтому подходить к их изучению следует дифференцированно, делая упор наличность каждого конкретного человека и его вклад в развитие науки и культуры.

«Многоликость» африканских интеллектуалов, проживающих за рубежом, и использование комплексного подхода к их изучению создают почву для широких обобщений. Однако границы исследования, установленные автором с учетом специфики региональных составляющих, предполагают изучение наиболее подверженного миграционным настроениям слоя выходцев из стран Тропической Африки дистанцированно от арабского, берберского, абиссинского и в определенной мере южно-африканского компонента.

В последней трети XX века, по подсчетам автора монографии, сделанным на основе данных биографических и библиографических справочников, выходцы из стран Тропической Африки составляли около 80% в числе проживающих в странах Западной Европы и Северной Америки африканских интеллектуалов.

Изучение их как некой общности оказалось невозможно без анализа жизни, деятельности и опыта конкретных людей, чьи достижения в сфере гуманитарных и негуманитарных знаний вряд ли можно подвергнуть сомнению. Наряду с всемирно известными интеллектуалами в поле зрения автора попал и другой слой. Имена формирующих его ученых и писателей знакомы разве что специалистам той отрасли, в которой они трудятся. Некоторые из них еще не успели прославиться, но их вклад в развитие науки и культуры вполне поддается оценке.

Целью исследования является всестороннее изучение интеллектуальной составляющей «африканского зарубежья», анализ интеллектуалов как социальной общности, выявление их вклада в развитие науки и культуры на основе широкого круга источников и литературы.

Исторически и генетически все названные категории связаны с африканским континентом. Абсолютное большинство в составе диаспоры, исходя из объективных факторов (психофизиологических, социокультурных и других), склонялось к необходимости называть себя африканцами и требовало этого со стороны властей.

Такой подход представляется вполне рациональным, и можно согласиться с точкой зрения М.К.Асанте, считавшего всех африканцев носителями особого «африканского гена», передающие свойства которого усилены общим социоисторическим опытом длительного подчинения поработителям, склонностью к коммунализму, эмоциональным переживаниям и импровизации.

По его мнению, различия между африканскими этносами и языками, тем более между собственно африканцами и африканцами диаспоры, гораздо менее существенны, чем между африканцами и не африканцами. Вне Африки мало кто интересовался, к какому этносу принадлежит чернокожий – все они были черными, неграми, африканцами.

В данной работе термин «африканец» используется в широком смысле слова, применительно к представителям африканских этносов и государств, родившимся на континенте и за его пределами.

Объектом исследования в монографии является категория, более узкая, ограниченная в количественном и качественном отношении. Она включает временно и постоянно проживающих в странах Западной Европы и Северной Америки интеллектуалов. В силу специфики предмета обоснованным представляется объединение в составе изучаемой общности подданных африканских и не африканских стран, имеющих двойное гражданство.