Путеводитель по ЮАР и Южной Африке

Несмотря на то, что в годы «холодной войны» южноафриканские власти культивировали образ России как врага западной цивилизации и самой ЮАР, отношение жителей страны к СССР нельзя было назвать однозначно негативным.

Значительная часть черного населения Южной Африки связывала с Советским Союзом надежды на свержение апартеида, зная о поддержке, которую наша страна оказывала Африканскому национальному конгрессу и компартии ЮАР. Что касается белых южноафриканцев, многие из них считали, что русский народ не хочет конфронтации с Западом и что проблемы в отношениях Советского Союза с капиталистическим миром порождены неуемными амбициями правящих кругов СССР.

Эта позиция отражена в кинокомедии, пожалуй, самого известного южноафриканского режиссера Ями Эйса «Только после вас, товарищ» (1967), в которой советский и американский делегаты международной конференции благополучно разрешают разногласия, несмотря на козни своих политиков. Советский делегат оказывается душевным парнем, ничуть не менее симпатичным, чем его противник-американец.

Конечно, фильм Эйса – это скорее исключение, чем типичный пример южноафриканской кинопродукции времен «холодной войны». Фильмы русской тематики, снятые кинокомпаниями ЮАР самостоятельно или в сотрудничестве с американскими партнерами, представляли собой, как правило, боевики и шпионские триллеры о попытках советских спецслужб устроить переворот в Южной Африке, Родезии или Юго-Западной Африке.

Именно такие картины формировали представление южноафриканского зрителя об СССР. Но эти фильмы были посвящены, прежде всего, политическим устремлениям советского государства, а не созданию образа рядового советского человека.

Русские эмигранты селились не только в Дурбане, но и в других частях провинции Наталь. В городке Хауик недалеко от Питермарицбурга проживает Светлана Всеволодовна Шульц, приехавшая в Южную Африку в декабре 1950 г. вместе с мужем-чехом, бывшим представителем «Шкоды» в Афганистане.

После войны Шульцы отказались стать гражданами социалистической Чехословакии, поэтому при подаче заявления на южноафриканскую визу они воспользовались нансеновскими паспортами, выданными афганскими властями. Хотя ни Светлана Всеволодовна, ни ее муж не имели опыта работы в сельском хозяйстве, они изъявили желание стать фермерами и приобрели в Натале землю, на которой выращивали кукурузу и разводили скот. С. В. Шульц составила первый исторический очерк района, где была расположена их ферма – «Летопись Севен Оукс».

В Хауике поселилась подруга Светланы Всеволодовны – Мария Васильевна Фан-дер-Флит (1903–1993), дочь русского дипломата, камергера Василия Яковлевича Фан-дер-Флита. Она переехала в Южную Африку из Кении, несколько лет жила у друзей на ферме, а потом в Хауике работала секретарем на местной фабрике.

Возвращаясь к русским общинам Кейптауна и Дурбана, необходимо сказать, что их организационные структуры оказались недолговечными. После раскола в йоханнесбургской общине и ослабления прихода св. Владимира о. Алексей больше не посещал эти города из–за нехватки средств на такие поездки.

По мере сокращения численности и без того небольших общин Кейптауна и Дурбана, слабели и связи с самой крупной в стране, Йоханнесбургской русской общиной. К середине 1970-х гг. зародившиеся в этих городах общинные формирования распались.

Еще в начале XX в, Германн Калленбах, уроженец Литвы, получивший архитектурное образование в Германии, стал другом и последователем Махатмы Ганди. В 1910 г. он даже приобрел ферму для Ганди и участников кампании ненасильственного сопротивления властям.

Калленбах назвал ее в честь Льва Толстого, которого Махатма считал своим учителем и с которым вел переписку. Секретарем Ганди в Южной Африке была эмигрантка из Литвы Соня Шлезин. Много лет спустя, Ганди вспоминал, что в Южной Африке его «окружали евреи».

В Южной Африке евреи из России были, в основном, радикальнее, чем их собратья, приехавшие из Западной Европы. Некоторые из них прониклись симпатией к коммунистическому и профсоюзному движению еще на родине. Когда они столкнулись с южноафриканской политической системой, изначально построенной на расовой дискриминации, увиденное укрепило их веру в необходимость установления социальной справедливости.

Возможно, при этом сыграли роль и их собственные, еще свежие воспоминания о преследованиях, которым подвергались евреи в дореволюционной России и Прибалтике. Например, Рэй Саймонс, латвийская еврейка, ветеран компартии и профсоюзного движения Южной Африки, еще в начале 1930-х писала, что расовая дискриминация – это то же самое, что антисемитизм.

Такого же мнения придерживался ее первый муж, южноафриканский профсоюзный деятель Эли Вайнберг. Он заявлял, что его самого затронули действия расистов, когда его родственники погибли в концлагерях во время Второй мировой войны, а поэтому он протестовал против любых проявлений расизма и в Южной Африке. Русские евреи вступали в южноафриканскую компартию, становились ее активистами и даже руководителями, как Лазарь Бах, Молли Уолтон-Зеликович, Рэй Саймонс и Эли Вайнберг.

О трудностях и непонимании, с которыми сталкивались русские иммигранты, можно судить по их воспоминаниям. Когда в августе 1935 г. в преддверии войны с Италией император командировал Коновалова в Адуа, местные власти категорически отказались строить оборонительные укрепления, заявив одному из высших офицеров царской армии: «Мы всегда сражаемся в открытом поле. Что это за война, когда прячутся за камнями?».

Другой эфиопский военачальник уверял Коновалова: «Пушки, самолеты – все это дребедень. Только в самом конце битвы, когда наступающие силы входят в непосредственный контакт с противником, становится ясно, кто сильней». Недальновидность местных властей привела к многочисленным жертвам, когда уже в самом начале войны Адуа подверглась жестокой бомбардировке итальянской авиации.

Полковник Коновалов прошел с императором Хайле Селассие всю войну. В марте 1936 г., когда поражение Эфиопии было уже очевидно, все европейские советники покинули императора. Только Коновалов остался с ним и присутствовал при последней крупной битве эфиопской армии – сражении при Май-Чоу. Все исследователи итало-эфиопской войны при рассмотрении этой битвы опираются на ее описание, принадлежащее перу Ф. Е. Коновалова и вошедшее в его книгу воспоминаний «В армии негуса».

После победы итальянцев Федору Евгеньевичу пришлось покинуть Эфиопию. В чине полковника он вступил в армию Франко и воевал против республиканцев в Испании. Затем вернулся в Эфиопию, где прожил до 1952 г. Скончался Ф. Е. Коновалов в 1970 году в Южной Африке, в городе Дурбан.

В 1990-е гг. на ежемесячные богослужения в Йоханнесбургском «Русском доме» приезжало 15–20, на Пасху – до сотни человек. «Русский дом» оставался общинным центром для «старых» эмигрантов.

И все же, в отсутствии альтернативы, он продолжал привлекать вновь прибывших. Домовая часовня Русской православной церкви в Мидранде, на полпути между Йоханнесбургом и Преторией, открылась только летом 1999 года.

Тем не менее, постоянных членов «Русского дома» становилось все меньше. С кончиной В. А. Иванова (1909–1990) община лишилась безусловного лидера, и эта потеря оказалась невосполнимой. «Мы делим наше общество на молодежь и стариков, – говорил Лев Николаевич Краснокутский, последний председатель «Русского дома». – Молодежь – это те, кому меньше пятидесяти». В начале 1990-х казначеем «Русского дома» был хозяин оружейного магазина Николай Львович Яле (род. в 1922 г.).

На этом посту его сменил инженер-энергетик Андрей Данилович Елагин (род. в 1944 г.), внук одного из первых русских подводников, капитана I-го ранга Михаила Аркадьевича Елагина (1873–1933). Покинув послевоенную Европу, Елагины поселились в Аргентине. А в 1983 г. Андрей Данилович приехал в ЮАР по контракту с компанией «Ниссан». Через несколько лет он перешел на работу в южноафриканскую энергетическую корпорацию «Эском», где трудится уже более 20 лет в качестве специалиста по продуктивности новых технологий.

«Евреи как община решили не занимать никакой позиции по туземному вопросу, потому что они связаны с проблемой солидарности с еврейством в других странах», – говорил в 1953 г. основоположник прогрессивного иудаизма в ЮАС раввин Мозес Вайлер.

«Южноафриканская еврейская община делала больше, чтобы помочь Израилю, чем любая другая община. Община не могла выступать в оппозиции к правительству и в то же время просить его разрешения переводить деньги в Израиль».

Борцы за расовое равноправие воспринимались как возмутители спокойствия. Считалось, что каждый член общины имеет право действовать в соответствии со своими политическими убеждениями, которые могут не отражать мнения общины в целом. Последняя держалась в стороне от политики и не желала нести ответственность за действия своих отдельных членов, избегая крайностей как левого, так и правого толка.

Консерватизм еврейской общины и боязнь вызвать всплеск антисемитизма делали ее в 1960–1970-е гг. надежным оплотом Правящей Национальной партии. Южноафриканская еврейская община в целом и ее представительские организации – Еврейский совет депутатов и Сионистская федерация – вплоть до второй половины 1970-х гг. стремились всячески отмежеваться от своих соплеменников, которые выступали против политики правительства.

Только в 1978 г. южноафриканский Еврейский совет депутатов принял резолюцию, призывающую евреев бороться за искоренение любой несправедливой дискриминации человека вне зависимости от расы, вероисповедания и цвета кожи. В то же время начались попытки установить диалог с лидерами небелого населения ЮАР. Евреи Южной Африки с удивлением обнаружили, что, согласно опросам, они были для чернокожих южноафриканцев самой ненавистной группой белого населения после африканеров.

Тем удивительнее, что среди белых борцов за равные права для всех южноафриканцев большинство составляли именно евреи.

Кантакузен руководил не только строительством и запуском целлюлозного комбината, но и обустройством быта нескольких сотен итальянских специалистов, трудившихся на этом предприятии. Не забывал он и о местных рабочих-зулусах. Когда в середине 1960-х он оставил пост директора, чернокожие подчиненные посвятили его в почетные вожди клана Лутули. Михаил Сергеевич очень гордился этим званием.

«В Дурбане не было русской православной церкви, поэтому время от времени я посещал богослужения в греческой церкви, – вспоминал М. С. Кантакузен. – Когда отец Алексей, русский настоятель из Йоханнесбурга, узнал об этом, он разгневался и запретил мне ходить в греческий храм, аргументируя это тем, что греки незадолго до этого признали советскую Московскую Патриархию. Еще со времен революции 1917 г. зарубежная православная церковь переживала раздоры и расколы из-за политических, а не догматических разногласий. Есть поговорка: “Два француза – три политических партии; два русских – три православных церкви”. Так или иначе, когда у меня возникала потребность, я по-прежнему посещал греческий храм».

В 1960-е годы в Дурбане проживал бывший военный советник эфиопского императора Хайле Селассие I, полковник Федор Евгеньевич Коновалов (1888–1970). Один из первых российских военных летчиков, георгиевский кавалер, во время Гражданской войны Федор Евгеньевич командовал авиационным дивизионом Вооруженных сил юга России.

После эвакуации 1920 г. оказался в Турции, потом в Египте и к середине 1920-х – в Эфиопии, куда в то время приехало несколько десятков русских офицеров. Он принял активное участие в проходившей в то время модернизации эфиопской армии, работал топографом, инструктором в Министерстве общественных работ, советником военного руководства страны.

Карикатурист Виктор Иванов несколько десятилетий работал в газете «Ди Фадерланд», которая была рупором африканерского национализма. В 1970-е он сотрудничал с газетой «Ситизен», тайно финансировавшейся южноафриканским правительством и созданной в противовес либеральной англоязычной прессе…

Почему автор популярного учебника по эмбриологии, профессор Витватерсрандского университета в Йоханнесбурге Борис Иванович Балинский в 1976 году подготовил к публикации роман, в котором «подвергается серьезной критике позиция ООН по отношению к Южной Африке, а также левые тенденции в послевоенном мире, и отстаивается точка зрения Южной Африки»; почему в 1960–1980-е годы, в разгар «холодной войны» между нашими странами, Елизавете Григорьевне Кандыбе-Фокскрофт, заведующей русской кафедрой Университета Южной Африки, удалось установить доверительные отношения с супругой премьер-министра X. Фервурда, «архитектора апартеида», и получать разрешение на поездки в Советский Союз; и, наконец, почему в конце 1970-х, Елизавета Григорьевна предложила свои услуги министерству иностранных дел ЮАР.

Что касается южноафриканского еврейства, которое, как мы помним, состояло, в основном, из русских евреев или их потомков, ситуация была, в общем, аналогичной. В рамках общины принцип лояльности правительству соблюдался неукоснительно. Судьба небелого населения страны мало беспокоила еврейские общины. Более того, большинство южноафриканских евреев стремились подчеркнуть дистанцию между собой и небелыми гражданами, опасаясь за свои привилегии представителей белой расы и не желая вызывать вспышки антисемитизма.

Наши соотечественники, эмигрировавшие в Южную Африку из бывшего СССР с начала 1990-х, имели возможность вернуться на родину.

Реформы начала 1990-х закрепили за ними это право и даже определили порядок реэмиграции. Укрепление научных, деловых, культурных связей между Россией и ЮАР сделало наши страны ближе. Выход Советского Союза, а затем и Южной Африки, из изоляции позволил эмигрантам поддерживать тесные контакты с родными и друзьями на родине, ездить друг к другу в гости.

Сегодня наши соотечественники в Южной Африке имеют возможность смотреть российское телевидение, ходить на концерты российских гастролеров, звонить на родину, посещать российские сайты и приобретать книги, издающиеся в России. Они узнают о положении дел на родине из первых рук, и им не нужно, подобно эмигрантам послереволюционной «волны», полагаться на информацию из эмигрантских источников.

В конце двадцатого века «новых» иммигрантов из России встречали в «Русском доме» настороженно. «Новые» казались «старым» невоспитанными, грубыми. А «старые» казались «новым» отставшими от жизни, консервативными и чопорными. Взаимному отчуждению способствовала боязнь «красной опасности» и советских шпионов, распространенная в среде русской эмиграции, а также разница в возрасте. Большинство членов «Русского дома» были уже пенсионерами.

Иммигранты из СССР приходили в «Русский дом» за финансовой помощью или в поисках работы. Но «старые» русские не могли им помочь. Разочарование ждало и тех, кто приходил в «Русский дом», как в настоящую церковь. Это был, прежде всего, клуб. Богослужение проводилось сербским священником на церковнославянском языке всего один раз в месяц. Наконец, многие «старые» эмигранты уже с трудом изъяснялись по-русски, не говоря уже об их детях, поэтому общение часто велось на английском. Некоторые члены «Русского дома» перестали его посещать, чувствуя себя некомфортно рядом с «новыми» иммигрантами.

Вторая конференция по научным коммуникациям «Вырисовывая будущее Африки» пройдет с 18 по 21 февраля в Гаутенге, ЮАР. Предварительная регистрация открыта до 9 января 2009 г.

Конференция, организатором которой выступит Южноафриканское агентство развития науки и технологий (SAASTA), нацелена на популяризацию современных достижений и их внедрение во все сферы жизнедеятельности, а также понимание обществом их значения для будущего африканского континента.

Главные темы мероприятия: наука и средства массовой информации; биодиверсификация, биотехнологии и тридиционные знания племен; энергия, вода и осушение территорий; информация и коммуникационные технологии, и др.

В обращении организационной стороны говорится, что африканцам для вырисовки своего будущего необходимо отдавать отчет о развитии современной науки, инжиниринга и технологий. Кроме того, особые усилия нужно сконцентрировать на исследованиях.

Для достижения успеха страны и каждого ее жителя жизненно важно именно сейчас инвестировать в заинтересованность общества в передовой науке и технологиях, говорится в пресс-релизе. Конференция – одно из мероприятий, направленных на достижение «Главного плана действий …», принятого в 2005 году.

Африканский Союз заключил, что реализация данного подхода должна обязательно сопровождаться активным участием обычных людей в работе политических институтов. Власть и общественный контроль над ней играют ключевую роль в повышении экономического роста страны и региона.

Регистрация до 9 января стоит 2 000 рандов (около 205 долларов США). После 9 января цена составит 2 800 рандов (285 долларов США). Зарегистрироваться онлайн: https://ei.globalconf.co.za/ei/getdemo.ei?id=263&s=_2PG0LYDCQ. Подробная информация: http://www.saasta.ac.za/2ndascc/index.shtml.